В.Н. Шатаев. Категория трудности

Покорить новые высоты в работе, учебе, воинской службе помогают юношам и девушкам физическая культура и спорт.

Наверху болезням вольготно… Высота — их стихия. Странно: здесь путь человека лучше всего измеряется временем, а течение болезни — пространством. Между легким першением в горле на старте и удушьем на финише — интервал, который правильней мерить рулеткой. Чем больше метров над уровнем моря, тем скоротечней болезни. Каждый метр умножает их силу. Насморк на восьмой тысяче может оказаться смертельным. И пока мы карабкаемся, набирая свои сантиметры, болезни бегут семимильными шагами…

Н.Г. Чернышевский. Что делать?

Но большинство, как всегда, когда рассуждает благоразумно, оказалось консервативно и защищало старое… Прогрессисты были побеждены. Но победившая партия, как всегда, разделилась тотчас после по6еды.

…ведь у мужчины мыслительная способность и от природы сильнее, да и развита гораздо больше, чем у женщины…

Автору не до прикрас, добрая публика, потому что он все думает о том, какой сумбур у те6я в голове, сколько лишних, лишних страданий делает каждому человеку дикая путаница твоих понятий. Мне жалко и смешно смотреть на тебя: ты так немощна и так зла от чрезмерного количества чепухи в твоей голове.

Истина — хорошая вещь: она вознаграждает недостатки писателя, который служит ей.

Л.Н.Толстой. Анна Каренина

Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему.

С ним случилось в эту минуту то, что случается с людьми, когда они неожиданно уличены в чем-нибудь слишком постыдном. Он не сумел приготовить свое лицо к тому положению, в которое он становился перед женой после открытия его вины. Вместо того чтоб оскорбиться, отрекаться, оправдываться, просить прощения, оставаться даже равнодушным — все было бы лучше того, что он сделал! — его лицо совершенно невольно («рефлексы головного мозга», — подумал Степан Аркадьич, который любил физиологию), совершенно невольно вдруг улыбнулось привычною, доброю и потому глупою улыбкой.
Эту глупую улыбку он не мог простить себе. Увидав эту улыбку, Долли вздрогнула, как от физической боли, разразилась, со свойственною ей горячностью, потоком жестоких слов и выбежала из комнаты. С тех пор она не хотела видеть мужа.
«Всему виной эта глупая улыбка», — думал Степан Аркадьич.